найти правильное пианино.
В смысле, должен ли это быть "Стейнвей"
или "Бехштейн гранд"?
Я не знала.
Ты сейчас не старше 12 лет, и я
просто обязан тебя поцеловать.
2 кавалера за один вечер.
Подумать только!
У тебя все губы в синей краске.
- Нашла, нашла.
- Хорошо.
Моя мать тоже хотела стать
концертирующей пианисткой.
- Да?
- Да.
Самым большим разочарованием в её жизни
стало то, что её сестра Фэй
первой вышла замуж
и оставила её продавать пианино
в семейном музыкальном магазине,
вместо того чтобы получить возможность
следовать к своей цели, как ей было обещано.
Это было в Виллоу Корнерс, Висконсин.
Это моя естественная среда обитания,
веришь ты этому или нет.
- Виллоу Корнерс, Висконсин?
- Да.
Боже мой...
После этого моя мать просто
мстила музыке, понимаешь?
Она сидела и долбила по этому пианино,
стучала по клавишам без конца,
так выбивая из него ноты,
как будто она их ненавидела.
Знаешь, просто тарабанила по пианино.
Да, любовь и ненависть.
Ореховое масло и джем.
Я ненавидел мою бывшую жену,
о которой говорю сейчас
с некоторой насмешкой,
чтобы дистанцироваться
от тотального краха.
Я бы не хотела, чтобы ты
сам над собой издевался.
Хочешь послушать об этом?
Потому что я бы хотел тебе рассказать.
Хотел бы? Я хотела бы услышать, но я
не думала, что можно об этом просить.
Би-бип гудок.
Чух-чух поезд.
Бум-бум машина.
Всё разбилось.
Так говорит Мэттью, когда я роняю тарелку.
В общем,
её звали
Джейни.
Ей было 19 лет.
После того, как она погибла, я думал,
что никогда не смогу справиться ни с чем.
И я ненавидел её за это моё чувство.
Но одному меня это научило.
Ты никогда не бываешь готов
к тому, что ты должен сделать.
Нужно просто делать.
И это сделает тебя готовым.
Это Нью-Йорк. Никому нет дела.
Это мы.
- Да?
- Да.
Дай укусить.
Прекрати немедленно.
Ничего с этими туфлями не случилось.
Что, они такие тесные, дочка?
Может, они жмут.
Нет, я смазывала их жиром.
Там ещё полно свободного места.
Пощупай носок.
Так почему же она так кричит,
хотел бы я знать?
Я не могу тебе сказать.
Я не могу тебе сказать.
Я не должна тебе говорить.
Я не могу тебе сказать.
Я не могу тебе сказать.
Я не могу тебе сказать.
А сейчас соберись, юная леди,
а то мы опоздаем в церковь.
Мы опоздаем в церковь.
Что ты сказала?
А сейчас соберись, юная леди.
Не пойду!
Я не могу сказать! Не пойду!
Слушай, подержи мою гитару.
Позаботься о ней.
Люди... Почему они это делают?
Почему они это делают? Почему они это
делают? Почему они это делают?
На этой девочке не растёт мох.
На этой девочке не растёт мох.
Я не хочу идти.
Я хочу выйти.
Я хочу выйти.
Не трогай меня.
Я убегу вниз.
Не трогай меня.
Сивилла!
Выйти.
Нужно разбить стекло.
Нужно разбить стекло.
Я должна разбить стекло.
Нужно разбить стекло.
Люди должны выйти.
Выйти!
Нет, нет, не трогай меня.
Я знаю. Я знаю. Я знаю.
Напиши, тогда увидишь.
Я знаю. Я знаю. Подожди.
Я должна это сделать.
Я должна это сделать.
Я должна это сделать, юная леди.
Просто лежи спокойно.
Лежи спокойно.
Если я буду лежать спокойно,
мне будет больно.
Ой, мне больно.
Я сделала это. Я сделала это.
Сивилла?
Что?
Ты там в порядке?
Сивилла!
Кто там?
Кто там говорит "кто там"?
Кто это говорит:
"Кто там говорит "кто там"?"
Ричард Лумис, привет.
Привет.
Я не понимаю.
А нужно?
Ну, я бы хотел,
но не обязательно.
Я тебе говорила о Дэнни?
Нет.
Кто он?
В детстве мы были вместе.
Он был изгоем, как и я, только
в его случае это было потому,
что он танцевал.
Я тоже был в каком-то роде изгоем,
потому что не мог
выговаривать букву "с".
Когда я чувствую к кому-нибудь
особое тепло,
особенную благодарность,
я думаю о Дэнни.
Он обладал какой-то святой терпимостью.
Даже в возрасте 9-10 лет.
И откуда у него это взялось в таком Богом
забытом городке - я никогда не узнаю.
Он никогда не просил объяснений.
Никогда. Он просто принимал как должное.
Потанцуй со мной.
У меня были бы ужасные неприятности.
Мне пришлось бы встать