точно не знаю, что со мной.
Это вопрос, которым я часто задаюсь.
- Ну, когда найдете ответ,
дайте мне знать.
- С моими детьми то же самое.
Им ничего нельзя сказать.
Уж я-то знаю.
- Ага, в одно ухо влетает,
в другое вылетает.
Видишь? Он знает.
Не волнуйтесь.
Рут выполняет важную работу.
Иначе я бы не дал своего одобрения.
Вот что я вам скажу.
Я сделаю ее тем, кого мы называем
"подставной генерал".
Таким образом, если она окажется в
плену (а я сомневаюсь, что она окажется),
ее звание и Женевская Конвенция
защитят ее от беды.
А нацисты... они вообще знают
о Женевской Конвенции?
Мама!
Мама, в последний раз, когда я
была в Германии,
Беата была
на шаг впереди нацистов,
а сейчас я не знаю, где она
и жива ли она еще.
Где они, мама?
Папа Штерн, мой друг Генри,
- наша семья в Польше.
- Может, они все умерли.
Мама, это, может быть,
самая важная вещь,
которую я когда-либо сделаю
в своей жизни.
Я должна ехать.
Ты думаешь, что они не
пристрелят тебя
только потому что ты что-то
вроде генерала?
Ты думаешь, что они не пристрелят
тебя потому что ты американка?
Они пристрелят тебя потому, что
ты еврейка!
Вот. Тебе это понадобится.
Они не будут кормить тебя,
когда ты уедешь.
У нас будет чертовски забавный
полет.
Немного пения, немного танцев...
Покажешь нам свои ножки, дорогуша?
Генерал Грубер?
Я генерал Грубер.
Вы точно генерал.
Кто еще так питается?
У генерала есть мама.
Надеюсь, они не оставят
ни одного здания.
Разбомбить к черту Германию.
Блицкриг! Берлин,
Гамбург, Франкфурт - сравнять
с землей!
Вот и мы, немец!
- Ой...
- Ой... Извините.
- Проходите.
- Извините, пожалуйста.
Доброго вечера.
Рут...
Рут Грубер!
- Здравствуйте.
- Беата Штерн.
- Рада познакомиться.
- А это мой отец.
- Добро пожаловать, добро пожаловать.
А это Генри. Он тоже
студент, который живет с нами.
О.
Вы здесь, чтобы усердно учиться
и вести себя, как приличествует
молодой леди, да?
- Ну, как мы себя чувствуем?
- Нормально.
Это были неуловимые движения
буги-вуги.
Не о чем беспокоиться.
Мы собираемся идти на посадку.
Генерал...
Можете поторопиться?
Судно отчаливает через два часа.
Постойте. Постойте.
Огонь!
- Вшивая немчура! Они весь этот
чертов город
заминировали.
- Порядок, проезжайте.
Давайте же, проезжайте.
Смотрите под ноги.
Помогите мне! Пожалуйста!
Помогите!
Отказано.
Нет.
Нет!
Все, все. хватит.
Уберите их отсюда.
Уберите их.
Рут Грубер?
Сержант Дрисколл.
Назад, назад, отойдите назад.
Почему вы отказали им?
Никаких беременных женщин,
никаких мужчин призывного возраста,
никаких коммунистов или газетчиков.
И не я отказываю им.
Отказывает американское правительство.
Вот еще те, кому я отказал.
Назад! Назад!
Их так много.
Я никогда не представляла себе.
- Сейчас предпочтение отдается
семьям
и уцелевшим в гитлеровских лагерях.
Я должен выбрать тысячу из тридцати
шести тысяч, и я сыт по горло ролью Бога.
Могу себе представить.
Что станется с тысячами других
по ту сторону Альп, которые
не смогли добраться сюда?
Знаете, чем занимается Гитлер?
Он отводит войска с передовых,
чтобы пополнить ряды евреев,
которых отправляет в лагеря.
Ну, вам лучше идти. Судно
отправится с вами или без вас.
Эй, давайте выпустим ее отсюда.
Выводите их.
Берегите себя.
И вы.
Солдат...
вы забыли ее.
Кто, черт возьми, это сказал?
Генерал Грубер, вот кто,
черт возьми, это сказал.
Да, сэр.
Пошли.
Двигайтесь.
Увозите.
Квота заполнена.
Расходитесь.
Квота заполнена.
Расходитесь.
Держите неподвижно.
Держите лестницу.
Один пошел.
Нам тут понадобится пара штанов.
Быстро.
Поднимайтесь на борт.
Держитесь, мэм.
Это Элеонора Рузвельт.
Спасибо.
Отличное восхождение, миссис
Рузвельт.
Рут Грубер.
Министерство внутренних дел.
Я здесь, чтобы сопровождать беженцев.
- Я тоже.
Лоуренс Диксон,
госдепартамент США.
О.
Мне никто не говорил.
Правда?
Ну, я не удивлен.
Мы далеко от Вашингтона.
Как бы то ни было, мы тут,
опекаем наших 982 беженца.
982? Но