Штерн. Вот все,
что имеет значение сейчас.
Позвоните в американское консульство.
Обратитесь за визами прямо сейчас.
Мы пытались, Рут.
Они говорят нам начинать заново.
Всегда что-то не так с бумагами.
Беата, я поеду в консульство
с тобой.
Не имеет смысла.
Рути, Америка огородилась
высоким забором.
Они не хотят, чтобы мы
преодолели его.
Не обращайте внимания на Гитлера.
Это лишь разговоры.
Это как раз то, чего он добивается -
чтобы все евреи уехали.
Но ты же видел его, ты слышал,
что он говорил.
Но Германия - их дом...
В такой же мере, как и мой.
И если евреи покинут ее, этот
жалкий маленький позер победит.
Хватит!
Убирайтесь из моего дома!
- Папа Штерн?
- Убирайтесь!
Он мой друг.
Не знаю кто он такой.
Йоган, Йоган...
Он не ведает что говорит.
Он не знает тебя. Он испуган.
- А ты?
- Ну, тебя я не боюсь.
- Ты не знаешь меня.
Я один из них.
Я в любой момент могу донести.
Вот, что он думает.
И что думаешь ты.
- Как я могу?
- Я думал у нас есть будущее.
Что мы чувствуем друг друга,
что сможем преодолеть все
трудности.
- Но мы можем.
- Нет, Рут.
Нет!
Мы приведем мир в порядок.
Приведем хайль-гитлеровский
мир к порядку -
каждого инородной расы.
Мы любим лик Фюрера.
Когда мы приведем мир к этому
порядку,
когда Фюрер скажет:
"Мы главная раса",
мы отсалютуем, отсалютуем
прямо ему в лицо.
Не любить Фюрера - это
большой позор...
Ух! Ух! Ух!
Поэтому...
мы...
салютуем, салютуем
Прямо ему в лицо.
Вот!
Шербург на Нормандском побережье.
Американские военные силы
продвигаются вперед
дюйм за дюймом, немецкий штурм
отбрасывает их назад.
Но ненадолго.
Дружественное вмешательство Франции
стало рекламационным проектом.
Она передает свое веское послание
Гитлеру.
Шербург!
Мы взяли Шербург!
Шербург!
Затем Париж.
Как вы думаете?
- Берлин следующий?
- Не так быстро.
Знаете, каким количеством
пострадавших мы заплатили
за взятие этого куска пляжа?
Займет месяцы... может быть годы.
Вы когда-нибудь занимались
чистописанием в школе?
Неудачно.
Знаете, эээ...
Я читал некоторые истории из тех,
что вы записывали со слов евреев.
Я не знал.
Я и помыслить не мог...
Ну, что ж...
"Дорогой мистер Икис.
Не могу дождаться того момента,
когда американские люди
встретятся с беженцами и
услышат их истории.
Предлагаю собрать пресс-конференцию
как только мы причалим.
Очень жду вашего ответа.
С наилучшими пожеланиями. Рут".
Я высоко ценю то, что вы сделали.
Представьте себе, каких высот
вы могли бы достигнуть в Нью-Йорке,
если вы пользовались умеренным
успехом в Берлине.
В Берлине очереди выстраивались
по периметру квартала.
Все знали Бруно...
даже начальник лагеря.
Представьте себе его восторг,
когда он обнаружил меня
вылезающим из вагона для
перевозки скота.
Меня заставили петь и танцевать
для него.
Конечно, на моем шоу должны
были присутствовать и другие.
Так что мне пришлось подождать
на железнодорожных путях
прибытия поездов.
Я обнаружил знакомых:
музыкантов... певцов.
Я устроил пробы другим, кто
мог подавать надежды.
Тех, кому я не мог найти
применения...
увезли для уничтожения.
Простите, я...
Я не должен был ничего говорить.
Рут, иди скорее.
Маленькая девочка Софии, она больна.
Что говорит доктор?
Все плохо.
Когда она родилась...
мы столько придумали для нее.
И все время...
когда мы бежали...
когда голодали...
Я говорила ей: "Америка.
Придет день и мы будем свободны,
в Америке".
Ты мой...
солнечный свет,
Мое единственное солнце,
Ты радуешь меня
Когда небеса серые.
Ты никогда не узнаешь,
Как сильно я люблю тебя.
Только не отнимай у меня
Мой солнечный свет.
Нет.
Нет! Нет! Нет!
О, Боже, почему ты так со мной
поступаешь?
Почему ты всех у меня забрал?
"Они поймали мою сестру и
заколотили в ящике".
"Взяли моего новорожденного,
похоронили заживо
с телами мужчин из моей деревни".
Я говорил вам. Не следовало
позволять ей ехать.
Она хочет пресс-конференцию...
мрачные истории, которые лишь
увеличат запросы евреев.
В