не рассчитывая на Бога.
Кто-то говорит нам:
«Вы должны испугаться»,
и мы пугаемся.
Так что если кто-то
из вас не желает
подвергать свои нервы
такой нагрузке,
сейчас - ваш шанс, чтобы...
Что ж, мы вас предупредили.
Леди и джентльмены,
молодые и старые,
это может показаться
необычной процедурой -
обращаться к вам перед тем,
как картина начнется.
Но у нас необычный
предмет для разговора.
На фоне занавеса - не красного,
это Голливуд, - а черного.
появляется сам Сесиль де Милль
дающий нам урок того, насколько
история десяти заповедей и Моисея
актуальна сегодня,
когда мы боремся
с коммунизмом, опасностью
тоталитаризма и так далее,
дает нам ключи к разгадке.
Являются ли люди
собственностью государства?
Или они - свободные
души перед Богом?
Та же самая битва продолжается
сегодня по всему миру.
Этот скрытый господин, который
контролирует ход событий,
также может быть определен
как воплощенная идеология,
в смысле пространства,
которое формирует наши желания.
Как тебя зовут?
Как тебя зовут, твою мать?
В «Шоссе в никуда» Дэвида Линча
мы имеем дело с
Таинственным Человеком,
который сам выступает в роли
кинематографиста, даже режиссера.
Вообразите кого-нибудь, кто имеет
прямой доступ к вашей внутренней жизни,
к вашим самым сокровенным фантазиям,
к тому, что даже вы сами
не хотите знать о себе.
Мы встречались раньше, не так ли?
Я так не думаю.
Где, по-вашему, мы встречались?
В вашем доме,
разве вы не помните?
Лучший способ представить, чем же
является Таинственный Человек,
это представить кого-то,
кто ничего от нас не хочет.
Что вы имеете в виду?
Где вы сейчас?
В вашем доме.
Это полный бред, парень.
Позвоните мне.
В этом настоящий ужас
Таинственного Человека,
это не какие-то злые,
дьявольские замыслы и так далее.
Просто дело в том,
что когда он перед вами,
он, по сути, видит вас насквозь.
Я же сказал вам, что я здесь.
Как это у вас получилось?
Спросите меня.
-Как вы проникли в мой дом?
-Вы пригласили меня.
Не в моих правилах приходить туда,
где меня не желают видеть.
Это вроде суда в новеллах Кафки,
в которых суд или Закон приходит
только тогда, когда вы призываете их.
Ой! Что заставило ее сделать это?
Чрезвычайно удивительно. Что бы?...
Хичкок был одержим идеей
манипулирования эмоциями.
Он даже мечтал о том, что
когда-нибудь в будущем
нам не нужно будет
снимать истории,
наши мозги будут непосредственно
связаны с определенным механизмом,
и режиссер должен будет только
нажимать разные кнопки,
и соответствующие эмоции будут
просыпаться в нашем сознании.
Они летят! Они летят!
Что общего имеют режиссеры вроде
Хичкока, Тарковского, Кесьлевского
и Линча?
У всех них - определенная
автономия киноформы.
Форма здесь не только для того,
чтобы просто выразить,
артикулировать содержание.
У нее есть свое собственное послание.
У Хичкока мы встречаем мотив
человека, висящего над пропастью,
держась за руку другого.
Первый пример - «Диверсант»...
«Окно во двор».
Опять же, «Поймать вора».
У вас тут полный дом.
Начинайте представление.
Затем в «К северу через северо-запад».
Потом, конечно, в «Головокружении».
Итак, мы видим здесь один и тот же
повторяющийся визуальный мотив.
Я думаю, неверно искать
общий, более глубокий смысл.
Некоторые французские
теоретики заявляли, что
здесь мы имеем дело с темой
падения и искупления.
Я думаю, это уже слишком.
Я думаю, что то,
с чем мы имеем дело,
это нечто вроде кино-материализма,
который состоит в том,
что ниже уровня смысла,
духовного смысла, но также и
просто повествовательного значения
есть более элементарный уровень
форм как таковых,
которые коммуницируют друг
с другом, взаимодействуют,
отражают и вторят друг другу,
трансформируются, преобразуются
одна в другую.
И именно этот