dentata»,
т.е. зубастые вагины,
которые грозят тебя проглотить?
Я считаю, что цветы
по определению отвратительны.
Я имею в виду, понимают ли люди,
что за ужасная вещь, цветы?
То есть, по сути это
открытое приглашение
для всяких насекомых и пчёл:
«Приходи и отымей меня», понимаете?
Я думаю, что детей
нельзя подпускать к цветам.
Внезапно я увидела две фигуры,
которые прыгали с камня на камень
прямо напротив нас.
Они, очевидно, прятались
и пытались украдкой подглядывать.
"Там два парня смотрят на нас", -
сказала я девушке. Её звали Катарина.
"Ну и пусть себе смотрят", -
ответила она и перевернулась.
Меня тревожили странные ощущения.
Мне хотелось вскочить, одеться,
но я продолжала лежать...
Я лежала на животе задницей вверх
совершенно непринуждённо, в полной тишине.
Мы, мужчины, по крайней мере
в нашем обычном
фалло-лого-центричном
варианте сексуальности,
даже занимаясь этим
с настоящей женщиной,
с успехом делаем это
с нашей фантазией.
Женщина сводится к
мастурбирующему придатку.
Женщина возбуждает нас в той мере,
в какой она вписывается в фантазию.
У женщин всё обстоит иначе.
Настоящее наслаждение доставляет не
сам процесс, а рассказ о нём после.
Конечно, женщина получает непосредственное
удовольствие от секса,
но, я надеюсь, мне как мужчине
можно высказать дерзкую гипотезу
о том, что, может быть,
пока они занимаются этим,
они уже создают или вводят эту
минимальную нарративную дистанцию,
так что они уже видят
себя со стороны
и делают это предметом рассказа.
В «Персоне» Ингмара Бергмана
есть бесподобная сцена, в которой
Биби Андерссон рассказывает
молчащей Лив Ульман
историю про небольшую оргию на пляже,
которая произошла много лет назад.
Эта сцена такая эротическая,
именно потому, что Бергман,
к счастью, не поддался
соблазну флэшбеков.
Никаких флэшбеков, только слова.
Возможно, это одна из самых эротичных
сцен во всей истории кинематографа.
Катарина расстегнула его брюки
и начала играть с ним.
А когда кончил,
она сразу же взяла в рот.
Он наклонился и целовал её сзади.
Она повернулась, взяла его голову
в свои руки и притянула к своей груди.
Мой парень так возбудился, наблюдая
за ними, что мы начали опять.
И это было так же здорово,
как и в первый раз.
Потом мы, искупавшись, расстались. Когда
я пришла домой, Карл Хенрик уже вернулся.
Мы пообедали, выпили красного вина,
которое он привёз с собой.
А потом мы спали вместе.
И никогда ещё не было так хорошо -
ни до, ни после. Ты можешь это понять?
Хоть кажется, что секс
имеет отношение только к телу,
на самом деле это не так.
Секс относится к тому, каким образом
телесная активность описывается словами.
Истинное сексуальное соблазнение
лежит в области слов.
Я могу быть всем, чем ты
захочешь, чтобы я был.
Ты хочешь, чтобы я
ухаживал за тобой, -
я отведу тебя в шикарный
ресторан, - хорошо.
Ты хочешь, чтобы я был твоим
лучшим другом и трахал тебя,
хорошо с тобой обращался,
лизал тебя там...
Хорошо.
Я готов практически на всё.
Единственное, чего я ни за что
не сделаю, - я не буду тебя бить.
Между реальностью и фантазией существует
странное напряжение и
в то же время внутренняя связь.
Мы можем обнаружить её в чистом виде
в неочевидной ситуации с порнографией.
Порнография - это по сути
глубоко консервативный жанр.
Это не жанр, в котором всё разрешено.
Этот жанр основан на
фундаментальном запрете.
Мы переступаем черту,
ты можешь всё видеть,
соитие и т.д., но цена,
которую ты за это платишь,
это то, что нарратив, поддерживающий
сексуальные действия,
невозможно принимать всерьёз.
Сценаристы порнофильмов
не могут быть такими тупыми.
Знаете, все эти пошлые истории про
домохозяйку, которая сидит дома одна,
приходит водопроводчик, заделывает дыру,
и потом хозяйка обращается к нему:
«Простите, но у